Очередной сезон в театре имени Чайковского завершается ударно: у новой постановки "Мастер и Маргарита" есть все шансы стать настоящим балетным хитом последнего времени.
После премьеры спектакля художественный руководитель театра Георгий ИСААКЯН высказался, что пермский балет в этом году, "работая на пределе возможностей, выполнил план на все 100 процентов". Не согласиться с этим трудно. Добавим, что первый сезон нового главного балетмейстера Давида АВДЫША (хореографа и постановщика премьеры) в пермском балете принес труппе (наряду с Исаакяном) еще одного художника, владеющего лексикой современного театра.
Наконец, репертуарную афишу украсил спектакль, адресованный самому широкому потребителю культуры. Можно ли назвать "Мастера" массовым искусством – вероятно, да. В той же степени, что и "Лолиту" и "Клеопатру", идущих в пермском оперном. По зрелищности и смысловой наполненности они не уступают друг другу.
Love story в СССР
В спектакле нет единого стиля. "Мы сознательно отказались от него в пользу эклектики", – говорит сценограф "Мастера" художник с ньюйоркской пропиской, работающий с театрами разных стран мира, Семен ПАСТУХ. В самом деле, в "текст" Булгакова здесь "вмешивается" Андрей Платонов, бесконечные советские фильмы о великих стройках, оптимистичные акробатические фигуры сталинских времен, "Дракула" Копполы, садомазохистские игры с плетками и многое другое. Из такой адской смеси и сплетается ткань представленной фантасмагории. И все это при лаконичной сценографии и точных смысловых векторах.
Действие открывается то ли грандиозной стройкой с вбиванием каких-то внушительных свай, то ли цехом завода с гигантскими паровыми молотами. Среди этого технократического буйства, хождения строем с песнями в духе "Широка страна моя родная…" (балетная труппа здесь еще и поет), как сомнительный островок спасения, появляется каморка Мастера (Роман ГЕЕР). Сценография придумана замечательно: герой со своей спутницей Маргаритой (народная артистка России Елена КУЛАГИНА) появляются среди нависающих водопроводных труб с развешанными на них мегабюстгальтерами и кружевными мегапанталонами…. Любовники, загнанные в быт, на самое дно.
Кулагина и Геер составили элегантную гармоничную пару и perfect love story. Геер-Мастер напоминает и самого Михаила Булгакова на хрестоматийном портрете с "бабочкой", и интеллектуального героя-любовника всех времен и народов. Кулагина-Маргарита прекрасна как в романтичном голубом платье, так и в трагичном красном с красным же плащом. Одна из последних сцен встречи героев после бала у Воланда, возможно, наиболее изящная и изысканная во всей постановке.
Горно-лыжный адреналин
Создатели спектакля не намеревались, в общем-то, иллюстрировать Булгакова – языком пластики пересказывать читаный-перечитаный бестселлер – дело бесполезное. К тому же, если следовать ему дотошно, то спектакль продлился бы не два с половиной часа, а в четыре раза дольше. Постановка рассчитана на то, что сидящий в зале знаком с тем, например, как выглядит г-н Коровьев и что за роман написан Мастером в романе.
Ощущение зрителя без преувеличения можно приравнять если не к скольжению по горно-лыжной трассе, то точно уж к просмотру ужастика в супернавороченном стереокинотеатре. Мрачноватый демонизм и мистификация разлиты по всему спектаклю. Понятное дело, кто правит балом… Эротизм пластики Воланда (Александр ВОЛКОВ) корреспондирует с мистическим эротоманом Дракулой. Изящен в благородстве движений его танец в облике Черного ангела, снизошедшего к Мастеру.
Однако демонический настрой создает не только Воланд со своей премилой шутовской шайкой, но – и в куда большей степени – толпа черноволосых представительниц НКВД в плащах под черную кожу (славно вдруг отплясывающих канкан). Они рыщут среди нас, зрителей, по залу в поисках Бегемота с вопросом: "Кота не видели?". И когда совершают очередной рейд "в народ", то первое, что приходит в голову, – спрятаться, забраться под кресло. Они представляют из себя столь угрожающую, кишащую безликую массу, что поневоле думаешь: не Сатана ли движет ей? Тем более, что нечистый забрался в святая святых российско-советского государства – в Кремль, через те самые Спасские ворота, еще и похихикивает…
Выстроенный на сцене локомотив ("Наш паровоз, вперед лети! В Коммуне остановка..."), а не мирный трамвай, как у Булгакова, давит сначала бедного строителя Страны Советов Берлиоза, а потом покушается на Мастера, и чуть ли не на всех сидящих в зале. Художник по костюмам Елена СОЛОВЬЕВА одела эрудированного литератора в красный комбинезон, а голову (бедную, бедную, отрезанную!) украсила чуть ли не очками для сварки: книжки писать – дело посерьезней, чем железки варить.
Короче говоря, "Мастер и Маргарита" – балет не для слабых нервов. Раздавленные тела, отрезанные головы, похороны, превращенные в жутковатый фарс… А вот сцена бала, напротив, сделана очень иронично. Вроде бы, ничего суперординарного не выдумано, поменялись местами только мужские и женские партии. Этого оказалось достаточно для попадания в десятку!
Балет в балете
Иерусалимские главы, которые и в романе протекают в более замедленном темпе, и невнимательными читателями попросту пропускаются, может быть, и не столь динамичны, но выстроены Авдышем очень умело. В этот "балет в балете" постановщик ввел многократно цитированную тайную вечерю, где в роли апостолов – маленькие дети, придумал напряженный пластический поединок Понтия Пилата с Иешуа, нашел впечатляющее решение гибели Иуды: его горло опутывают хлысты легионеров, обтянутых красными кожаными шортиками и ремешками, явно предназначенными для разнообразных сексуальных изощрений. А равнодушным к Низе (Ирина КОЗЫНЦЕВА) в сцене соблазнения предателя мог бы остаться только слепой.
Возможно, единственным слабым местом (если не считать веселых, но чрезмерно затянутых плясок на болоте) может показаться финал. Давид Авдыш погружает нас не в рай и не в ад, а прямо в чистилище. Концовка, что называется, "дающая надежду". Постановщик построил эпилог, вроде бы, внятно, и Воланд, конечно, торжествует… Но персонажи остаются с богом (то есть покой им дарован). Иешуа, как фокусник, тут же создает эдемский сад…
Держать в неимоверном напряжении все два часа и вдруг так безвольно расплыться в улыбке бессилия?.. И хоть ты тресни, но эти финальные сусальные радости выглядят неубедительно. В какой-нибудь сказочной "Спящей красавице" – другое дело. А здесь, вторя основателю актерской реалистической системы, приходится сказать: "Не верю!".
Но, несмотря ни на что, спектакль получился. Вся накопленная авторами балета и артистами труппы энергетика обрушивается в зал столь мощным напором цунами, что, зачаровываясь красотой стихии, как-то не задумываешься о паре снесенных с домов крыш. Даже техническая невозможность присутствия в постановке оркестра (4-я или 8-я симфонии Шостаковича предполагают состав музыкантов, которого нет, увы, в пермском театре) была восполнена отличным саундтреком. Фрагменты из Шостаковича, Берлиоза, Баха, Габриэля, "Dead Сan Dance", фольклорных песен, etc. в фонограмме, возможно, не дают такого звукового эффекта, как "Dolby surround", зато выбор именно такого музыкального фона не вызывает никаких претензий. Звуковая эклектика работает на калейдоскопически сменяющиеся сцены, внося такое многоголосие, которое не по плечу даже оркестру Караяна.
Спектакль показал, что сделан он коллективом профессионалов и попросту людей, говорящих друг с другом на одном языке.
