Продолжаем серию публикаций, посвященных Великой Победе. Наш гость – старшина второй статьи Александр Ершов.
СПРАВКА «ПО»
ЕРШОВ Александр Афанасьевич. Род. 16 февраля 1928 г. в Кировской обл. В Соловецкую школу юнг поступил в 1943 г. (третий набор), окончил ее летом 1945 г. Воинскую присягу принял в октябре 1944го. С лета 1945 по 1951 г. служил в Краснознаменной Амурской флотилии. Старшина второй статьи. Принимал участие в боевых действиях в Манчжурии. Награжден орденом Отечественной войны, медалями Нахимова и Ушакова. После демобилизации работал маневровым машинистом электровоза в локомотивном депо станции Пермь Сортировочная (машинист I класса).
Соловки...
…Холодом и соленым воздухом Белого моря веет от этого слова. А еще – ладаном, потому что в XV веке там был основан монастырь. Слышится в этом названии и поминальная молитва о тех, кто погиб в лагере СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения), и молитва, обращенная к мученикам... И видятся развевающиеся ленты бескозырок и гюйсы юнг. Об одном из этих отважных людей мы и хотим рассказать.
После того как в 1939 году СЛОН закрыли, Соловецкие острова были переданы военным, и в 1940-1957 годах хозяином Соловков стал Учебный отряд Северного флота. Во время войны здесь готовили для ВМФ самых разных специалистов. Одной из школ Учебного отряда в 19421945 годах стала Школа юнг, в которой военному ремеслу обучались мальчики допризывного возраста.
За три выпуска школа подготовила более 4 тыс. рулевых, сигнальщиков, мотористов, радистов, боцманов, электриков, комендоров и акустиков. Более тысячи из них погибли. Один из тех, кто выжил, – юнга-артэлектрик Александр Афанасьевич Ершов.
Сначала была Школа
– Расскажите, Александр Афанасьевич, о Школе юнг. – Жили мы в больших землянках. Подъем был в семь утра. 15 минут зарядка на улице, даже в мороз. После этого заправляли кровати, приводили себя в порядок. Затем построение, и, в обязательном порядке с песней, строем шли в столовую – около километра. Потом в учебный корпус, на занятия.
Занятия продолжались восемь часов с перерывом на обед. Самостоятельной подготовки у нас не было, всё обучение проходило только в учебном корпусе. После ужина заготавливали дрова. А перед сном – час личного времени: писали письма, штопали обмундирование. Отбой был в одиннадцать.
Особенно нам нравились занятия по морскому делу: устройство парусных кораблей, такелаж, хождение на шлюпках на веслах и под парусом, семафорная и флажковая сигнализация, боцманское дело. Все сведения тщательно конспектировались.
Кровати в землянках стояли в три яруса, а в углу находилась печка. Холод ночью был собачий. Но мы придумали выход – каждый грел на печи свой кирпич, заворачивал его в белье – и под одеяло. Под утро, бывало, упадет у кого-нибудь кирпич – и все подскакивают...
Компот из хвои и треска из бочки
– Кормили хорошо?
– Готовили сами. Иногда всей землянкой шли в наряд на камбуз, чистили там картошку, треску. Или шли дежурить в хлебопекарню, и хлеб сами пекли. Треска в бочках была здоровая! Становимся мы на бочку и вдвоем одну рыбину вытаскиваем. На первое – суп из трески, на второе – сечка с треской, а на третье – компот из хвои, чтобы цинги не было. Отвратительный был вкус у этого компота, хотя делали его тоже мы сами. Питались еще овсянкой.
Кормили вначале неважно, но потом командование приказало выдавать продукты из неприкосновенного запаса. И нам стали привозить рис, макароны, тушенку.
В свободные часы убегали в лес ловить прятавшихся в гнездах уток. Обмазывали их глиной и запекали на раскаленных углях. После того как глина спекалась, разбивали ее и отделяли от мяса вместе с перьями, удаляли внутренности, солили и с удовольствием ели. Еще собирали бруснику, заливали водой и зимой пили этот настой – это восполняло недостаток витаминов. Курящим давали махорку, а некурящим – сахар.
А с боку бантик
– Праздников и выходных в Школе не было. Но нас периодически отправляли на дежурство на берег моря. Нужно было охранять его от высадки диверсантов. Такие случаи бывали, но я лично не сталкивался. Знаю, что немцы в Белом море потопили два наших грузопассажирских судна – «Рошаль» и «Комсомолец».
На Секир-горе был единственный на острове маяк. Он весь был забит досками, но работал.
Ходили мы в бескозырках, но вместо ленточек – бантик сбоку. Для нас это было оскорбительно. Мы себя считали мореманами, а не салагами, и вдруг – являемся на «большую землю» с бантиками. Кто после обучения в Школе юнг приходил в этих бескозырках с бантиками на корабли служить, им выдавали ленты с названием корабля, и они меняли бантики на ленты.
100 рублей в месяц
– А как вы попали на фронт?
– Учился я на пятерки, в том числе и потому, что отличники сами могли выбирать флот, где служить. Ведь не все флоты воевали, а каждый юнга рвался воевать.
Выбрал я Тихоокеанский флот. Мы ехали из Архангельска в трех вагонах. Но до океана не доехали. Около Хабаровска нас высадили и направили в Амурскую флотилию, воевать с японцами. Так я оказался юнгой на канонерской лодке «Красное знамя». Канонерская лодка – это судно типа морского эсминца, длина 70 метров, ширина 10. Три башенных 100-миллиметровых орудия, прицельная дальность 24 километра. Еще две спаренных пушки меньшего калибра, три зенитных двуствольных пулемета, минометы. Скорость – 20 узлов, примерно 35-40 километров в час.
Участвовал в одном бою. Наша пехота должна была взять высоту, а на ней ДОТ бетонный (долговременная огневая точка). А в нем японец-смертник прикован к пулемету – камикадзе. Пехота высоту обошла, а нам было приказано его разбомбить. Вот мы и палили по нему из всех своих корабельных пушек. Разворотили вдрызг, вместе с пулеметчиком.
– Вам платили зарплату?
– В Школе нет. Во-первых, мы жили на полном гособеспечении, а во-вторых, тратить деньги было не на что: одни острова да 360 озер и каналов. А когда служил на корабле, то платили, сто рублей в месяц. Когда стал командиром взвода, стал получать больше.
– Сто рублей – это было много или мало?
– Нам хватало. В основном, мы деньги домой переводили. Сами понимаете, на корабле их тоже тратить не на что.
