В Перми завершились гастроли московского театра «Школа современной пьесы».
Коллектив показал две «Чайки» – по Чехову и Акунину и «Записки русского путешественника» по текстам Евгения ГРИШКОВЦА. «Чаек» привезла продюсерская компания FM concert, а Гришковца, как бы «в нагрузку», – Пермский академический театр драмы. Два отдельных проекта – коммерческой организации и государственного театра – вылились в одну большую гастроль.
Театр привез с собой 2 тонны декораций, 60 костюмов и практически всю труппу. Художественный руководитель театра «Школа современной пьесы» Иосиф РАЙХЕЛЬГАУЗ подчеркивает, что для него такие громоздкие выезды принципиальны – тем они и отличаются от антреприз.
Конечно, любой зритель хочет видеть спектакль не на фоне двух стульев и стола. Однако, если говорить о цене билетов, то она немногим отличается от антрепризной. Если на ту и другую «Чайку» (со всеми костюмами, декорациями, большим актерским составом) можно было попасть всего за 300 рублей (правда, если вы предпочитаете вид с балкона), то «Записки русского путешественника» (произведение на двух актеров), показанные в малом зале Драмтеатра, по карману были немногим. Такая концентрация випов, попавших на спектакль за 1000-2500 рублей, для которых перед представлением был устроен бесплатный фуршет, вывела обычный спектакль на уровень высокосветской вечеринки. Понятное дело: зал маленький, артисты столичные… Но это же не клуб «Строгановский»!
Еще Станиславский говорил, что театр должен быть общедо-ступным. А как же «продвинутая» молодежь, которую, помнится, хотел видеть у себя в театре Борис МИЛЬГРАМ? Она, может, и желала посмотреть, как «Школа современной пьесы» играет Гришковца, но ее там не было. Кстати, поговаривают, что после реконструкции главного зала Драмтеатра билеты в партер будут стоить рублей 500, не меньше.
Встретились как-то…
Впрочем, гастроли «Школа современной пьесы» отработала в полную силу. С чего началась эпопея с «Чайками», Иосиф Райхельгауз передает почти в былинной манере. За классику режиссер, вообще-то, не брался никогда (и после работы над Чеховым тоже), но тут вдруг сделал «Чайку» в Америке и подумал: «А почему бы не перенести ее в свой театр?!». После этого откуда ни возьмись появился Борис Акунин, который как раз в это время ходил по театрам и думал, кому бы отдать свою новую пьесу, где первое действие – это последнее действие чеховской «Чайки» и как будто ее продолжение. Окончание комедии Акунин решил отдать Райхельгаузу. Затем мимо театра проходил талантливый композитор Александр ЖУРБИН, известный переложением на музыку классических текстов русской литературы, и удивлялся: «Почему это все меня приглашают поработать, а Райхельгауз нет?». В результате сотрудничества вышла оперетта «Чайка», в которой написанная классиком пьеса была переложена на куплеты Вадимом ЖУКОМ. Так в «Школе современной пьесы» появился триптих по «Чайкам», который в полном комплекте в конце октября будет показан комиссии из Книги рекордов Гиннеса. В течение 12 часов московская публика (причем одна и та же) вместе с учетчиками рекордов будет наблюдать этот «полет «Чайки» по жанрам».
Перми повезло не настолько, но две поданных «Чайки» были проглочены с большим аппетитом. Режиссер и «заслуженный чайковед нашей страны» Иосиф Райхельгауз подчеркивает, что все три спектакля вполне самостоятельны. Поскольку оперетту режиссер не привез в Пермь, он обещает поставить ее на паритетных началах с пермской драмой (одна из целей визита – договор о сотрудничестве).
Пара «Чаек»
Чеховская «Чайка» в постановке Райхельгауза приятно поразила выдержанным классическим вкусом. Тригорин (Владимир КАЧАН) – хоть и безвольный, но сытый, печатаемый средней руки столичный беллетрист. Аркадина (Ирина АЛФЕРОВА) – рафинированная эстетка, испытывающая вполне объяснимую легкую брезгливость к молодым. Она – победительница в этой жизни. Молодежь же в спектакле и правда неприятно раздражает. Треплев (Саид БАГОВ) – неудачник и бездарный писака. Заречная (Анжелика ВОЛЧКОВА) никакая не романтичная барышня, обманутая старым котом-писателем, а нелепая, с дурацким шнуром на шапочке бездарная актриска «себе на уме». Маша (Ольга ГУСИЛЕТОВА) и вовсе дразнит зрителя скрипучими интонациями, безобразной осанкой и дурными манерами. Проникнуться любовью или хотя бы чуточкой симпатии к «поколению next» режиссер просто не позволяет.
Похоже, Райхельгауз взглянул на чеховских персонажей с высоты своего возраста, когда содержание однозначно становится важнее авангардных экспериментов, а любые поиски кажутся попыткой разрушения.
Вторая «Чайка», увиденная в Перми, – детективная, по Борису Акунину. Следить за этим спектаклем столь же увлекательно, как за расследованиями Фандорина. Впрочем, финал современной «Чайки» не то чтобы разочаровывает, но выходит таким же нелепым, как и концовки романов Акунина. Зато именно в этой пьесе актеры отыгрались по полной программе: один персонаж мог вместить в себя сразу множество поп-героев. Скажем, врач Дорн (Альберт ФИЛОЗОВ), расследующий убийство Треплева, из сцены в сцену превращается то в Шерлока Холмса, дымящего курительной трубкой, то в сотрудника КГБ, готового посадить каждого из присутствующих… Он же оказался комическим новым Моисеем и новым Христом, чьей религией стала борьба за права животных.
Тонко, очаровательно, каждый раз наполняя новым смыслом, множество раз произнесла один и тот же текст Ирина Алферова в роли все той же Аркадиной.
Играем, как живем
Спектакль «Записки русского путешественника» по Гришковцу показал, во-первых, что Райхельгауз работает разнообразно, интересно, во-вторых, развеял сомнения в том, что Гришковца может играть только сам автор. Стоит всего лишь придать правильную форму спектаклю, и насквозь ассоциативные тексты завяжутся в один крепкий клубок.
Переведя постановку в жанр спектакля-репетиции, режиссер добился эффекта того, что зритель почувствовал себя не сторонним наблюдателем спектакля, а его участником. Место действия – весь малый зал, а герои – не только Альберт Филозов и Василий БОЧКАРЕВ, но и режиссер (который вообще не уходит со сцены), и каждый зритель, потому что «Записки русского путешественника» – спектакль о всех нас.
Действие начинается с того, что Иосиф Райхельгауз, сидя за режиссерским столом, раздраженно кричит на только что вошедшего Бориса Мильграма, который якобы куда-то подевал помрежа, и вообще в театре такой бардак, что режиссер не может начать работать. В течение нескольких секунд искренне веришь, что приглашенный режиссер вознамерился навести порядок в чужом театре. На самом же деле оказалось, что это всего-навсего режиссерский ход, сделавший акцент на моменте начала спектакля.
Затем в зал в курточке влетел запыхавшийся Василий Бочкарев, который ни с того ни с сего принялся рассказывать, что его обокрали в туалете в Домодедово (или Шереметьево?). И дальше – поехало. Диалоги из жизни бывшего советского, а ныне русского чуть инфантильного путешественника, открывающего для себя ранее закрытый мир. О нелепом, вечно неустроенном быте.
Где заканчиваются отрепетированные сцены и начинается импровизация, наблюдать в этом спектакле особенно увлекательно. Бочкарев хватает случайно пустующий стул вместе с сумочкой журналистки Татьяны ЧЕРНОВОЙ, которая тут же просит ее вернуть. Артист, конечно, отдал, но с репликой, что он бы сумочку «обыграл». Все эти случайные реплики – тоже ткань спектакля.
Герои говорят не по театральному, а тараторят, будто страшно торопятся, носят самую обыкновенную одежду, пьют пиво «Бочкарев». Паузы в спектакле не заполняются так называемыми «атмосферными» мелодиями, они, если есть, то настоящие, в полной тишине (как у Триера – все, как в жизни). Зато спектакль наполняется обрывками радиоэфира, звоном чайных ложек в стакане с подстаканником.
О том, что все-таки мы присутствуем на спектакле-репетиции, время от времени напоминает Райхельгауз, который вдруг подходит к актерам и восклицает примерно следующее: «Вот-вот, хорошую ноту нашли, надо ее развить» или «Конфликт нужен, конфликт!».
…Жаль, что «Записки» удалось посмотреть немногим. По такому театру, живому и провоцирующему, зритель тоскует всегда.
