Заметки на минных полях бюрократического общества. Часть 2.
Как устроено время революции? Линейно или же напоминает петлю, складку в объективном течении жизни? То есть таково ли оно, что после События уже нельзя жить по-старому? Очевидно, да. Революция действительно требует отказа от прежней, установленной в обществе объективности. Иначе она просто неосуществима. Трудно представить себе большевиков, которые в предвестии Великого Октября, ждут «созревания» условий революции. На такое способна разве что современная оппозиция. Если сказать, революция – это радикальное сгущение субъективности, способное взорвать установленное в обществе пространство и время, то именно субъективности сейчас не хватает оппозиции. Оппозиция зажата в льдах объективности и слепо следует ходу времени, установленному в обществе. Наиболее гротескные черты такая ситуация приобретает в провинции. Время здесь – нельзя сказать, что остановилось – но уж точно не мчится к тому, «чтоб сказку сделать былью».
* * *
Возьмем, к примеру, Пермь. Где здесь расположены места по производству значения и времени событий? Фон провинциального города создают разбросанные по центру редакции газет большей или меньшей степени лояльности, небольшие университетские сообщества политологов и экспертов. Из одного пункта в другой информация струится медленно. Медийное сообщество отличается слабостью и непостоянством связей, заторможенностью реакций, пассивностью. Впрочем, и этого достаточно для поддержания текущего положения дел: смысл существования той же журналистики сводится к созданию коммуникативного пространства, в рамках которого чиновники обмениваются сообщениями и выстраивают теневые каналы общения. Канва статей представляет собой множество намеков и отсылок, выходящих далеко за пределы формального содержания материалов. Время тут – время бюрократическое.
* * *
Что касается местных политологов, то в меньшей степени их интересует политика. Фактически они вовлечены в сферу обслуживания чиновничьей среды, то есть в практику администрирования. Так историко-политологический факультет ПГУ тесно сотрудничает с правительством края. Одну из кафедр (как стало известно этим летом) должен возглавить руководитель администрации губернатора Валерий СУХИХ. Принцип работы политологического сообщества таков: близость к «телу» (власти) воспринимается как существенное преимущество. Хотя в действительности дистанция от корпуса чиновников – необходимый элемент академической гигиены. Все сказанное можно смело отнести и к сообществу экспертов.
* * *
Наша задача, таким образом, сводится к построению новых институтов – независимых источников смыслов, значений, стратегий. Интересен был бы опыт создания института, существенная черта которого – «заточенность» под деструкцию отживших свое социальных образований. Разрушая все старое, такой институт привносит в жизнь общества новые элементы. При этом он должен состоять из частей-образований, каждая из которых сцепляется с каждой и при этом с легкостью присоединяет к себе другие. Если сравнивать наш институт с типами корней у растений, то мы могли бы говорить о корне-ризоме, в противоположность корню-стержню. Корень-ризома продуцирует стебли и волоски, кажущиеся полноценным корнями, но при этом не имеет центра – места, из которого осуществляется власть. Нет строгих регламентированных отношений и институций. Это делается с одной целью – сделать наше образование предельно открытым для всего нового. А с другой стороны, достаточно гибким, напоминающим вьюнок образованием, способном опутать и остановить механизмы бюрократического производства.
* * *
Основное, что должно объединять образования, входящие в подобный институт, это стремление к непрерывному воспроизводству нового. В конечном счете, такой институт должен производить новый тип социальной связи. Связи, основанной на автономном и независимом (от властных практик) сознании. При этом «бесформенность» нашего института отнюдь не означает акцента на неопределенности или хаотичности. Напротив, такой институт разрабатывает устойчивые образования или попросту вплетает в свои практики уже известные формы (к примеру, партии), если того требует необходимость создания нового. Но как только потребность в созданном образовании отпадает, наш институт сам разрушает его и перестраивает элементы и отношения. То есть с некоторой долей условности мы можем говорить о наличии центра, но этот центр есть нечто внутреннее всем образованиям, а не внешнее. Центр – везде, в виде стремления к новому.
* * *
Допустим, что первым шагом в построении нашего института будет создание некоторого Центра политических исследований. Такой шаг требует минимальных затрат, а по большому счету – лишь инициативы, которая может быть реализована на базе как университетских, так и просто независимых (возможно, даже маргинальных) сообществ. Что должно составлять сущность такого Центра? Прежде всего, это разработка и преформирование новых институтов, стратегий, путей развития. То есть деятельность, направленная на создание форм, воплощающих в себе все новое – новые культурные, социальные, экономические, политические смыслы и значения. Отсюда же следует многообразие форм деятельности. Центр отвечает за производство и разработку множества институтов и проектов в самых различных сферах общества. При этом каждый из институтов, созданных при участии Центра, постепенно получает все большую автономию, и сам становится центром в сфере своего прямого влияния, также производя новые институты.
* * *
Фактически уже сейчас можно говорить о возникновении на территории Перми целого ряд независимых образований. Это и ряд проектов, реализованных в ПГУ: например, «Киновызов» – некоммерческий проект, ориентированный на формирование культуры просмотра другого (интеллектуального) кино, или дискуссионные клубы, в рамках которых обсуждаются актуальные проблемы современности. И некоторые независимые от краевой власти информационные площадки – типа медиа-группы «Пермский обозреватель». Также можно выделить локальные группы сопротивления вроде «Студенческой солидарности».
* * *
Основная работа должна осуществляться в ключе обесценивания политики, производимой корпусом бюрократов. Во многом сейчас «перевернуть» и обессмыслить медиа-политику властей. Для чего необходимо взять под контроль существующие информационные потоки и задать их совершенно по-новому, то есть создавать уникальный продукт. Как уже было отмечено – это должны быть новые институты, значения, отношения, смыслы. Это могут быть даже события, которые позволят произвести «встряску» сложившегося в Перми медийного рынка. Ради этого стоило бы конструировать фиктивные фейк-события, для того чтобы изменять реакции участников политического и экономического процесса.
* * *
В конечном счете, целью таких практик должно стать преодоление во многом уникальной ситуации. Поясним ее следующим примером. Как только имя назначенного на «должность» преемника стало известно, сработал интересный эффект. Пустое место наконец-то оказалось заполнено. И в пространстве смыслов звезды сложились таким образом, что даже радикальные противники текущего курса чувствуют: если не случится резких изменений, то в роли президента мы увидим Дмитрия МЕДВЕДЕВА. Оппозиция борется с режимом, уже заранее проиграв на уровне символического производства. Стало быть, она никак не может считаться оппозицией реальной, в противоположность – виртуальной.
* * *
В чем, собственно говоря, основная проблема? У оппозиции нет даже относительной автономии. Ее поведение целиком обусловлено типом символического производства, который осуществляет власть. Осознание такого положения вещей требует радикального, если даже не сказать парадоксального разрыва с текущими практиками. Выдвинем на этот счет тезис: политика теперь возможна только как парадоксальная форма действия. Чтобы сейчас осуществлять политику, необходимо пожертвовать здравым смыслом, сделать прорыв по ту сторону возможного.
* * *
Внутренняя логика такого оппозиционера совершенно непрозрачна для поверхностного взгляда. Сбрасывая со счетов все наличные политические значения, он, тем не менее, устанавливает новые. Точнее, провозглашает и действует согласно новым смыслам даже тогда, когда они совершенно противоречат действительности. Это делается с одной целью: соткать смысловое пространство и пространство действия так, чтобы оно «притягивало» к себе новую реальность. Получается, реальная оппозиция должна обладать коллективной верой в то, что на языке власти именуется абсурдом и нелепицей. Именно так, исходя из невозможного, оппозиция делает возможной себя.
